Неточные совпадения
Паратов. Что такое «жаль», этого я не знаю. У меня, Мокий Парменыч, ничего заветного нет; найду выгоду, так все продам, что угодно. А теперь, господа, у меня другие дела и другие расчеты. Я женюсь на девушке очень богатой,
беру в приданое
золотые прииски.
И я не осуждаю; тут не пошлость эгоизма и не грубость развития; в этих сердцах, может быть, найдется даже больше
золота, чем у благороднейших на вид героинь, но привычка долгого принижения, инстинкт самосохранения, долгая запуганность и придавленность
берут наконец свое.
Какие светлые, безмятежные дни проводили мы в маленькой квартире в три комнаты у
Золотых ворот и в огромном доме княгини!.. В нем была большая зала, едва меблированная, иногда нас
брало такое ребячество, что мы бегали по ней, прыгали по стульям, зажигали свечи во всех канделябрах, прибитых к стене, и, осветив залу a giorno, [ярко, как днем (ит.).] читали стихи. Матвей и горничная, молодая гречанка, участвовали во всем и дурачились не меньше нас. Порядок «не торжествовал» в нашем доме.
Витберг был тогда молодым художником, окончившим курс и получившим
золотую медаль за живопись. Швед по происхождению, он родился в России и сначала воспитывался в горном кадетском корпусе. Восторженный, эксцентрический и преданный мистицизму артист; артист читает манифест, читает вызовы — и бросает все свои занятия. Дни и ночи бродит он по улицам Петербурга, мучимый неотступной мыслию, она сильнее его, он запирается в своей комнате,
берет карандаш и работает.
К тому же Федор Карлович мне похвастался, что у него есть новый фрак, синий, с
золотыми пуговицами, и действительно я его видел раз отправляющегося на какую-то свадьбу во фраке, который ему был широк, но с
золотыми пуговицами. Мальчик, приставленный за ним, донес мне, что фрак этот он
брал у своего знакомого сидельца в косметическом магазейне. Без малейшего сожаления пристал я к бедняку — где синий фрак, да и только?
Окончивши проповедь, она иногда говаривала моему отцу,
бравши кончиками пальцев табак из крошечной
золотой табакерки: «Ты бы мне, голубчик, отдал баловня-то твоего на выправку, он у меня в месяц сделался бы шелковый».
— А откуда Кривушок
золото свое
брал, Степан Романыч?.. Сам мне покойник рассказывал: так, говорит, самоваром жила и ушла вглубь… Он-то пировал напоследях, ну, дудка и обвалилась. Нет, здесь верное
золото, не то что на Краюхином увале…
— Не ты, так другие пойдут… Я тебе же добра желал, Родион Потапыч. А что касается Балчуговских промыслов, так они о нас с тобой плакать не будут… Ты вот говоришь, что я ничего не понимаю, а я, может, побольше твоего-то смыслю в этом деле. Балчуговская-то дача рядом прошла с Кедровской — ну, назаявляют приисков на самой грани да и будут скупать ваше балчуговское
золото, а запишут в свои книги. Тут не разбери-бери… Вот это какое дело!
Параша. Теперь бы я пошла за него, да боюсь, что он от жены в плясуны уйдет. И не пойду я за него, хоть осыпь ты меня с ног до головы
золотом. Не умел он меня
брать бедную, не возьмет и богатую. А пойду я вот за кого. (
Берет Гаврилу).
Пропала
золотая монета, ну, и бог с ней, возьмите у меня их хоть сотню, но менять порядок,
брать с улицы новую горничную, ждать, когда она привыкнет, — все это длинно, скучно и не в моем характере.
— Ou prenez vous ces delicatesses! [Где вы
берете эти деликатесы? (франц.).] — воскликнула она. Здесь на вес
золота нельзя добыть хоть сколько-нибудь сносной баранины.
Кучумов. Какое ж он право имел на вашу дочь? Прикидывался, чай, что
золотом осыплет? А теперь вышло, что самого корми. Знаете, он, должно быть, хапуга по природе. В нем, вероятно, подьяческой крови много! Он для чего место ищет? Чтоб взятки
брать. Как же мне его рекомендовать! Он, пожалуй, осрамит меня, каналья.
— Не беспокойтесь! — продолжал гренадер, обшаривая кругом Рославлева, — я возьму сам… Книжник!.. ну, так и есть, ассигнации! Терпеть не могу этих клочков бумаги: они имеют только цену у вас, а мы
берем здесь все даром… Ага! кошелек!.. серебро… прекрасно!…
золото!! C'est charmant! Прощайте!
— Старатели… пхе!.. Хочется вам с этими пьяницами дело иметь! — не раз говорил мне Бучинский — он никак не мог понять, что меня могло тянуть к старателям. — Самый проклятый народ… Я говорю вам. В высшем градусе безнравственный народ… Да!.. И живут как свиньи… Им только дай горилки, а тут
бери с него все: он вам и
золото продаст, и чужую лошадь украдет, и даже собственную жену приведет… Я вам говорю!..
Любовь Гордеевна. Я не знаю, что вы говорите. Коршунов. Я говорю: полюбите меня. Что ж, я еще не стар… (Смотрит на нее.) Али старенек? хе, хе, хе… Ну что ж, не беда. Зато будете в
золоте ходить. У меня ведь денег-то нет, я человек бедный… Так каких-нибудь сот пять тысяч… хе, хе, хе, серебром!.. (
Берет за руку.)
Бальзаминов (
берет стул и садится подле матери). Вот, вдруг я вижу, будто я еду в хорошей коляске и одет будто я очень хорошо, со вкусом: жилетка будто на мне, маменька, черная, с мелкими
золотыми полосками; лошади будто серые, а еду я подле реки…
У перил террасы пышно разрослись кусты сирени, акаций; косые лучи солнца, пробиваясь сквозь их листву, дрожали в воздухе тонкими
золотыми лентами. Узорчатые тени лежали на столе, тесно уставленном деревенскими яствами; воздух был полон запахом липы, сирени и влажной, согретой солнцем земли. В парке шумно щебетали птицы, иногда на террасу влетала пчела или оса и озабоченно жужжала, кружась над столом. Елизавета Сергеевна
брала в руки салфетку и, досадливо размахивая ею в воздухе, изгоняла пчёл и ос.
Он
брал взятки артистически и далеко превзошел секретаря
золотого стола Угрюмова и консисторского протопопа Мелетия.
— Ну, верст сто с хвостиком будет… на Причинку покатим, да!.. Небось, слышали уж о такой речке? Да,
золото руками
бери… Турфов всего пол-аршина вскрывать. Говорю: богачество!..
(
Берет у стольника
золотое блюдо, насыпанное червонцами, и подает Басманову.)
Идет тот сначала с пустым пивом, без денег, значит, брат ему и говорит: «Кушайте сами; наша сестричка не дешевая: не по бору ходила, не шишки
брала, а
золотом шила; у нашей сестрички по тысяче косички, по рублю волосок» — значит, выкуп надобно делать, денег в пиво класть.
Яков. Да так, ослаб. А тоже человек какой был, как барин! При
золотых часах ходил, по сорока рублей в месяц жалованья
брал. А теперь давно с голоду бы помер, кабы не Лукерья.
— А ты, Милов, чего ждёшь? Делать тебе нечего на земле,
бери кружку, айда по миру и собирай на памятники нам! Только гляди, чтобы мне — конный! Другие как хотят, а я желаю верхом на чугунном коне в веках сидеть! И чтобы надпись
золотом: на сего коня посажен деревнею Большие Гнезда Алексей Дмитриев Шипигусев за добрые его дела вплоть до конца веков!
Агишин(
берет стакан). Пусть
золотая жизнь ваша, Елена Васильевна, всегда играет, как это вино! (Пьет).
— Камнями этими поманили отцов наших, — сказал Фрол, и в лице его я прочел почти ненависть. — В них, говорит,
золота лопатами греби… Поди, возьми его! Однако, братцы, ехать пора…
Бери, Микеша.
Он носил на груди тяжелую цепь из
золотых медалей,
брал по двести рублей за выход, гордился тем, что вот уже пять лет не надевает других костюмов, кроме муаровых, неизбежно чувствовал себя после вечеров «разбитым» и с приподнятой горечью говорил про себя: «Да!
Никита бережно
берет со стола серебряные часы с цепочкой из нового
золота и, подав их барину, снова удаляется в переднюю на свою шинель…
— Самому быть не доводилось, — отвечал Артемий, — а слыхать слыхал: у одного из наших деревенских сродники в Горах живут [То есть на правой стороне Волги.], наши шабры [Соседи.] девку оттоль
брали. Каждый год ходят в Сибирь на золоты прииски, так они сказывали, что
золото только в лесах там находят… На всем белом свете
золото только в лесах.
— От других потаю, от тебя не скрою, любезненькой ты мой, — отвечал игумен. — Опять же у вас с Якимом Прохорычем, как вижу, дела-то одни…
Золото водится по нашим лесам —
брать только надо умеючи.
Перед фараоном ставят столик с драгоценностями. Он
берет самое тяжелое ожерелье и вешает его на шею Псару. То же делают царица и царевны, так что Псару в конце концов еле может устоять на ногах под тяжестью драгоценностей, висящих у него на животе и на спине.
Золото начинают бросать в народ. Скрибы записывают розданное.
Теперь он тебя к себе
берет, а денег даст те же пятьдесят
золотых, что и я за тебя дал адаевцам.
— «
Золотой лягушки», — отвечал Форов, играя своим ценным брелоком. — Глафире Васильевне охота шутить и дарить мне
золото, а я философ и
беру сей презренный металл в каком угодно виде, и особенно доволен, получая кусочек
золота в виде этого невинного создания, напоминающего мне поколение людей, которых я очень любил и с которыми навсегда желаю сохранить нравственное единение. Но жениться на Бодростиной… ни за что на свете!
— Вы алхимик от Евангелия, Вандергуд:
берете свинец и хотите превращать в
золото!
— Не погубите!.. — твердит. — В монастырь пойду, в затвор затворюсь, схиму надену… Не погубите, милостивцы!..
Золотом осыплю… Что ни есть в дому, все ваше, все
берите, меня только не губите…
Теперь желанье сделать мне вред в Аммуне, конечно, должно было усилиться, а его старинные разбойничьи навыки могли помочь ему привести задуманное им злодейство в исполнение. У него уже было
золото, и он
брал себе людей в кабалу и заставлял их делать, что скажет.
Снова
берет он княжну за руку белую, снова ведет далее свою лапушку, и чудная полянка близится. Не одна трава зеленая и цветы лазоревые на ней виднеются, поднимается вдали белая высокая стена, а за нею блестят
золотые кресты церквей Божиих.
В Кострому ли, в Тверь ли, в Ярославль ли, под Астрахань ли богатую, рады не рады — принимайте гостей, выносите калачей на
золотых блюдах, на серебряных подблюдниках, выкатывайте бочки медов годовалых и чокайтесь с ними зазванными пирами; а если хозяева попросят расплаты, рассчитывайся мечами, да бердышами, да
бери с них сдачи ушами да головами, а там снимай, удалая дружина, и мчись восвояси.
— Я была совсем другой. Я блестяще кончила институт с
золотой медалью и помогаю вам давать образование сестрам, этим негодным тупицам. Я учу их языкам и даю возможность этим не
брать в дом француженки, немки и англичанки. Вы это отлично знаете, maman… Дарья Васильевна! Вы должны мне помочь своим влиянием. От maman помощи не жди!
Княжич подносил к огню то цепь
золотую с медвежьими головками или чешуйчатый
золотой пояс, то жуковины (перстни) яхонтовые и изумрудные, то крестики, монисты, запястья, запонки драгоценные; любовался ими, надевал ожерелья себе на шею и спрашивал дьяка, идут ли они к нему;
брал зерна бурмицкие и лалы в горсть, пускал их, будто дождь, сквозь пальцы, тешился их игрою, как настоящее дитя, — и вдруг, послышав голос в ближней комнате, бросил все кое-как в ларец.
— Дорого, всё страшно дорого.
Берите с собой консервы, ветчины… Там можно, особенно по дороге до Ляояна, рисковать не достать ничего даже на вес
золота. Запасов вообще мало и всё с каждым днём дорожает. Что есть в большом количестве — это смирновская водка. В Порт-Артуре её целая гора, которая так и называется «гора Смирнова» — 6.000.000 ящиков.
В Кострому ли, в Тверь ли, в Ярославль ли, под Астрахань ли богатую, рады не рады — принимайте гостей, выносите калачи на
золотых блюдах, на серебряных подблюдниках, выкатывайте бочки медов годовалых и чокайтесь с нами, незваными гостями; а если хозяева попросят расплаты, рассчитывайся мечами, да бердышами, да
бери с них сдачи ушами, да головами, а там снимайся, удалая дружина, и мчись восвояси.
— Звоню; отворяет горничная, я вхожу, «Дома?» спрашиваю. Смешалась. — «Никак нет-с!» говорит. На столе в передней, стоит шляпа-цилиндр, — его шляпа, тоже с вытесненной
золотом фамилией; я свою — поставил рядом. Я сперва хотел войти насильно, но вдруг гениальная мысль озарила меня! Я
беру вместо своей его шляпу и — удаляюсь… Обрадованная горничная запирает за мной дверь.
К серебряным рублям они относятся индифферентнее,
берут, но не выказывают алчной радости, как при получении бумажек и
золотых монет.
Скромность его звания и врожденный характер не позволяли расточать на одежде
золото, которым воспитатель щедро одарил его; и потому проблескивало оно скупо, но со вкусом, только в пряжке
берета, в аграфе епанчи и в поясе, державшем у бока его кинжал.
— Господин фельдмаршал! Он
золота не
берет.
На нем бархатный малиновый
берет, надетый набекрень, с пуком волнующихся перьев, прикрепленным пряжкою из драгоценных камней; искусно накинута бархатная епанечка, обшитая кругом
золотыми галунами.
Изумленные игроки переглянулись. Тот, кто не умел
брать карты в руки, преобразился в искусного и отважного карточного бойца. Сам банкомет, хотя и испытанный в боях подобного рода, внутренне признал его за опасного противника, но не обнаружив и тени смущения, спросил его, «какими деньгами желает он получить выигрыш, кредитками или
золотом».
Подай мне
золото!» Старец не
брал его
золота, — старец невинен…
То да се, пробовать стали. Свежепросольные пиявки от
золотых пяток отваливаются, лекарский нож
золота не
берет, припарки не припаривают. Нет никаких средствий. Короче сказать, послал их король, озлясь, туда, куда во время учебной стрельбы фельдфебель роту посылает. Приказал с дворцового довольствия снять: лечить не умеют, пусть перила грызут. Прогнал их с глаз долой, а сам с досады пошел в кабинетную комнату, сам с собой на русском бильярде в пирамидку играет.